Гавань Командора - Страница 53

Британские офицеры всегда строго относились к полученным приказам. Любая инициатива могла стать наказуемой. Если вешали даже адмиралов за нарушение линии…

Им бы поменять цели для каждой пары кораблей! Но нет! Два избранника Командора пытались продолжить выполнение задачи, в то время как два других упорно шли на «Глостера».

Единственное, на что решились британские капитаны, – дать залп по приближающемуся каперу. С большой дистанции на качке большинство ядер без толку вздыбило свинцовую воду.

Командор был более выдержанным. Из всех Карибских изобретений он продолжал пользоваться только двумя. Упакованными в холщовые мешки пороховыми зарядами да книппелями. Небольшой запас последних имелся на фрегате именно на такой, крайний случай, когда обычными мерами будет не отбиться.

«Глостер» приблизился к одному из фрегатов вплотную, словно собирался сцепиться в абордаже, и лишь тогда слаженно прогрохотали орудия. Практически в упор. Благо, пушки с этого борта у англичан были разряжены и ответа быть не могло.

Сам Командор вместе с несколькими отборными стрелками перед самым залпом открыл прицельный огонь из штуцеров. С такого расстояния хватило бы и обычных гладкостволок.

Когда рассеялся дым, стало видно, что британец лишился части такелажа. Одна из рей была сломана, снасти беспомощно свисали с высоты, а люди на квартердеке старались спрятаться под защиту фальшборта.

Комендоры сноровисто перезарядили орудия. По части скорострельности Командор мог дать фору любому из кораблей и не остался бы внакладе. Поэтому очередной залп был произведен, едва только второй британец оказался на траверсе.

На этот раз вышло еще удачнее. Бизань переломилась на середине высоты, и верхняя часть медленно рухнула на ют британца. А комендоры уже вовсю шуровали банниками и забрасывали в пушки мешочки с зарядами…

Гранье чертом носился по орудийной палубе, распоряжался людьми, проверял прицелы. Он был в своей стихии, стихии боя, и ничто не могло отвлечь бывалого канонира.

«Глостер» вертелся возле британских фрегатов, непрерывно нападая то на один, то на другой, а орудия продолжали извергать на врага ядра, книппеля, картечь…

Командор спешил сделать как можно больше, пока не подошла вторая пара англичан. Те спешили к месту схватки на всех парусах, и их прибытие не несло Кабанову ничего хорошего.

Жан-Жак умудрился сбить фок-мачту на первом из фрегатов. Но и один из залпов англичан настиг «Глостер», заставил корпус содрогнуться от удара ядер. Кто-то на верхней палубе повалился, орошая все вокруг кровью. Первая жертва, которая никак не могла оказаться еще и последней…

За кормой, очень медленно отдаляясь, гремела канонада. Сражающиеся скрылись за дымкой, в которую превратился туман, однако продолжали непрерывно напоминать о себе. Плохо лишь, что по грохоту было не понять, как разыгрывается сражение. Но и тот факт, что оно продолжается, говорил о многом. Особенно в сочетании с отсутствием погони.

Значит, Командору удалось связать боем все фрегаты. И не просто связать, но и удерживать их до сих пор. Плюс – вести борьбу почти на равных, иначе залпы не гремели бы с такой частотой, да и пространство за кормой не было таким чистым от вражеских парусов.

Но чего это ему стоит? А главное – сумеет ли потом вырваться из схватки? «Глостер» – хороший фрегат, однако любой корабль хорош, только пока цел. Повредят – и ни о каком отступлении не будет речи.

– Блин! И откуда они здесь взялись? Как будто специально нас ждали! – Валера то и дело оборачивался назад.

Самое паршивое – знать, что твой друг ведет бой, и быть не в силах ничем помочь.

Но куда лезть на неповоротливом купеческом корыте с десятком пушек? Как ни старайся, четверть часа не продержишься против фрегата. А сам ему даже толковых повреждений не нанесешь.

– Вряд ли. Мимо проходили, а нам просто не повезло, – Флейшман старательно разыгрывал бесстрастность, однако непрерывные попытки затянуться давно погасшей трубкой говорили об обратном.

У него было гораздо больше поводов для переживаний. Сама идея смотаться до Дюнкерка и обратно принадлежала ему. Как и уговоры Сергея взяться за охрану небольшого каравана. Думал, одного фрегата хватит. На зиму основные силы флотов обосновывались в бухтах, и лишь самые отчаянные каперы еще пытались добыть редкие по времени года призы. А тут четыре корабля, да все явно принадлежавшие регулярному флоту.

Цензурных слов в собственный адрес попросту нет…

А канонада все гремела за кормой напоминанием об допущенных просчетах и одновременно известием о том, что Командор продолжает вести бой. Следовательно – жив.

– Правый борт картечью заряжай! – Гранье разглядел сквозь никак не желающий расходиться пороховой дым британский фрегат, явно пытающийся свалиться на абордаж.

Сколько прошло времени, Жан-Жак сказать не мог. Он непрерывно следил за обстановкой, подгадывал момент, когда Командор поставит корабль в удобное для огня положение, стрелял…

Комендоров у пушек становилось все меньше. Уцелевшие оттаскивали раненых и убитых в сторону, чтобы не мешали живым, а сами продолжали остервенело сражаться. Давно без страха, толком ничего не понимая, лишь бы стрелять да стрелять.

Пушек тоже убавилось. Некоторые были сбиты удачными выстрелами с той стороны, уцелевшие же накалились настолько, что уксус, который щедро лили для охлаждения, почти не помогал.

Фок-мачта на «Глостере» была обломана, паруса издырявлены, часть такелажа порвана. Каждый маневр теперь давался с большим трудом, но и чиниться было некогда.